Высокохудожественный и документальный сериал Верещагина Выставка – открытие. Не только потому, что узнаешь: талант Василия Верещагина значительно превосходил известное, внушаемое нам еще в школе понятие «баталист». Художник, этнограф-исследователь, историк, коллекционер, публицист, военный, философ, путешественник... Человек огромной художественной продуктивности, Василий Васильевич жадно изображал и описывал в своих литературных трудах все, увиденное в своей богатой впечатлениями жизни. Туркестанская, Балканская, Индийская, Палестинская серии, «Русский Север», Японская серия... портреты, пейзажи, архитектура, животные, религиозные и военные картины. О нем говорили: «этот может все».
Помимо картин из коллекций Третьяковки, Эрмитажа, Русского музея на выставке представлены редкие работы из частных собраний – всего около 500 экспонатов. Есть на выставке и подлинные предметы быта, оружие, костюмы и даже двери, показанные в картинах Верещагина.
Удивительное свойство Светланы Капыриной, куратора выставки, работавшей над ней 2,5 года, погружать зрителей в контекст времени. Надо добавить зрителей искушенных, интересующихся и, судя по вопросам членов Клуба, подготовленных к этой непростой выставке. Зрителей, желающих и умеющих «погружаться» и делать выводы.
На протяжении всей жизни Верещагин добровольно участвовал в множестве военных походов в качестве художника. Писал этюды для своих картин под свист пуль и треск гранат. Но при этом Верещагин стремился изображать войну не хладнокровно, формально, что свойственно многим художникам-баталистам – прославляя завоевателей и подвиги полководцев. А испытывая душевную (и физическую, будучи однажды серьезно раненым) боль пацифиста.
Делясь своим отношением к войне. Логично «кадрируя» разные стадии процесса, он беспрестрастно показывал изнанку войны, закулисную сторону военной славы. В письме Павлу Третьякову писал: «Передо мной, как перед художником, война, и ее я бью, сколько у меня есть сил; сильны ли, действительны ли мои удары — это другой вопрос, вопрос моего таланта, но я бью с размаху и без пощады». Всю Туркестанскую серию выкупил Павел Третьяков, она составила основание Третьяковской галереи.
Верещагин четко проводит гуманистическую линию, создавая цикл «Трилогия казней». «...Убийство гуртом все еще называется войною, а убийство отдельных личностей называется смертной казнью. Повсюду то же самое поклонение грубой силе и та же самая непоследовательность... и это совершается даже в христианских странах», – писал автор трилогии.
Вряд ли такой подход нравился высоким военным чинам и властвующим особам, хотя высокие художественные способности мастера не оспаривал никто и никогда.
Он был чужд постам: отказался от звания профессора Академии художеств. Не следовал чистым направлениям и жанрам в живописи. Хотя, конечно, внимательный почитатель живописи найдет сходство в манере его письма с «азиатскими» работами его современников, его парижского учителя Жерома, художников Делакруа, Маковского...
Без высокопрофессионального сопровождения Светланы Леонидовны подметить «закадровые» тонкости было бы непросто. Так же, как и разобраться в иных деталях.
Всюду Василия Васильевича влекло стремление увидать что-либо новое, найти новый материал для своей живописи, в таких странах, куда раньше Верещагина не проникал ни один из европейских художников. Он собирал в далеких путешествиях богатые этнографические коллекции индийских и тибетских ковров, костюмов, расшитых тканей, азиатского и европейского оружия всякого рода и т.п.
Многие полотна, например, Туркестанскую серию, художник писал далеко от театра военных действий, в Мюнхене. Помимо неординарного дара он обладал феноменальной зрительной памятью.
Это позволяло мастеру впоследствии с фотографической точностью изображать местные народы, их костюмы и обычаи, орнаменты, уникальные архитектурные сооружения, фасады старинных мечетей, тончайшие элементы, атрибуты дервишей и прочую восточную экзотику.
О Верещагине современники говорили что он стирал грань между ориентализмом и реализмом. Что касается «измов», художник одним из первых самостоятельно убедился в необходимости, так называемого, «plein air», писать на воздухе.
Враг условностей и рутины, он отвергал всякие награды, чины и отличия, допуская только ордена за боевые заслуги. С гордостью носил только орден Святого Георгия IV степени за оборону Самарканда. Последовательный противник войны погиб на войне – при взрыве броненосца «Петропавловск» в Порт-Артуре в 1904 году. Взрыв этого корабля случайно был зафиксирован на фотографиях, сделанных одним из русских офицерах. Эти кадры тоже представлены на выставке.
Текст: Виктория Чеботарева
Фото: участников экскурсии.
ЛЮДИ И МНЕНИЯ
Алексей ГОРОВОЙ:
«Замечательная выставка, для меня Верещагин открылся совершенно с иной стороны. Я с удивлением увидел его работы индийского, японского периодов. Я уже позвонил другу, рекомендовал обязательно побывать здесь».
Лина САПУНОВА:
«Помимо того, что Верещагин – великий художник, замечательный рисовальщик и портретист, он погружает всех в историю, в разнообразие культур, быта простых людей, местных воинов, и религий. Причем не только в давнюю историю Средней Азии или Туркестана, как тогда называлась эта территория. Картины Веращагина меня заставляют задуматься, каким многонациональным был Советский Союз. Как непросто было впоследстии объединить все это!».
Анжелика МАТВЕЕВА:
«Мне очень нравится работы Верещагина. Казалось бы, абсолютный реализм, но чувствуется нечто мистическое. Может быть это ощущение возникает оттого, что практически в каждом полотне, особенно из Туркестанской коллекции, есть дымка, так он по-особому изображает знойное солнце загадочного Востока».
Роберт ЗИНОВЬЕВ:
«Конечно, великолепный художник. Впечатление от выставки незабываемое. И особенно приятно было находить некоторые сходства – я родился в Ташкенте, по образованию – военный, награжден медалью Федора Плевако и, как сегодня мы узнали, единственный внук художника был усыновлен сыном знаменитого адвоката Плевако. И я также очень люблю путешествия».
Вячеслав ПЕЧНИКОВ:
«С одной стороны, Верещагин, это, безусловно, «Апофеоз войны», с другой, открыватель Востока в широком смысле этого слова».
Елена РАБЕ:
«Мы в Третьяковской галерее видели, пожалуй, все самые лучшие выставки. Мне больше всего понравились Серов и Верещагин. И у того и у другого с полотен смотрят просто-таки реальные люди. Думаю, мало кто представлял, что у Верещагина была такая насыщенная событиями и путешествиями жизнь. Меня, как любителя бывать в разных странах, это особенно привлекает в его творчестве. И, конечно, поражает его умение все увиденное пропускать через себя. И даже батальные полотна, где укором – бессмысленная смерть солдат, у него звучат как-то светло и жизнеутверждающе».