Я пережил все возможные ипостаси архитектора Александр Петрович Кудрявцев в Английском клубе чуть более 20 лет. Его вступление совпало с периодом длительной борьбы клуба за сохранение культурной целостности усадьбы Архангельское, против намеченной в старинном парке застройки. Клубом был создан Попечительский совет музея-усадьбы, в котором были видные представители клуба – Мстислав Ростропович, Эльдар Рязанов, Михаил Пиотровский, Александр Ширвиндт, Марк Захаров, Святослав Бэлза... Активным попечителем был и академик Александр Кудрявцев, он входил тогда в Совет при президенте РФ по культуре и искусству и его экспертные рекомендации, практическая помощь в общении с Минкультом, областной администрацией, архитектурными ведомствами представляли собой очень важную профессиональную компоненту. В результате, после 10 лет борьбы и более 20 выигранных судебных процессов, территорию Архангельского и его охранных зон удалось отстоять.
Ректор МАрхИ, президент Академии архитектуры и строительных наук – человек такого уровня! Не удивительно, что в клубе поначалу его воспринимали с некоторой робостью. Но со временем исчезла неловкость в отношении с ним, оказалось, он открыт, общителен, а вовсе не свадебный генерал. И как член Совета Попечителей клуба делает очень дельные предложения. Архитектор часто можно было видеть на клубных мероприятиях с супругой Татьяной, дочерью Еленой, внучкой Настей, выпускницей Британской высшей школы дизайна. В минувшем июне, когда «Дамский салон» был в гостях у Ирины Шубиной, она продемонстрировала профессионализм дизайнера и призналась, что с 10 летнего возраста, посещая с дедушкой клубные мероприятия чувствует клуб родным.
Похоже, она уже организовала проект с компанией Сусанны Мухлыниной.
Вот что такое связь поколений. Это понятие многое значит для Александра Петровича. Он – человек зоны комфорта. Не только потому, что остроумен интеллектуален, эрудирован. Он – образец интеллигентности, что, по его понятию означает: не сотвори ближнему зла, которого бы ты не желал себе. Помимо великодушия, эмпатии, его отличает умение мягко, тонко поделиться знаниями, что-то новое рассказать. В этом – щедрость души. Но не следует думать, что Александр Петрович безгранично благодушен. Оказавшись на одном из первых клубных мероприятий, проходивших в парке, он тихонько заметил устроителям, что не очень любит такого рода музыку. Это для него означает не предавать набор каких-то качеств, которые заложены семьей, любимыми, уважаемыми предками. «Стоит только поступиться каким-то фрагментом и пойдет необратимый процесс. Надо изо всех сил вцепиться зубами, держаться, чтобы не подвергать свою душу опасности».
Он родом из счастливого детства, хотя родился в 1937 году. В семье был оберег – Сергей Чернышев. Главный архитектор Москвы в 1934-1941 годах, автор Генерального плана реконструкции столицы, один из создателей здания МГУ, за что был награжден Сталинской премией. «Дед был истинный продукт Серебряного века. Я его в детстве мало видел, он приезжал ночью. Встречались лишь утром, когда он пил «кофий» из саксонского фарфора и по всей квартире, в доме, который Чернышев сам спроектировал, разносился чудесный запах». Квартира была номенклатурная. Над ними жил замминистра промышленности, еще выше – министр финансов и т.д.
Потолки в этих квартирах были высотой 3,8. Как-то Александр Ширвиндт, как родственник, пришел туда с Аркадием Аркановым, и они старинной рейсшиной вымеряли высоту. Еще одно ощущение детства – книги. Жизнь в библиотеке: у Сергея Егоровича было, после Жолтовского, второе по величине собрание книг об архитектуре. Могла ли его жизнь сложиться иначе? Супруга Татьяна тоже архитектор. «Казалось, что в такой среде и дети пойдут по «архитектурным рельсам». Но каждый из них выбрал свой путь. «Мы рано поняли, нельзя заставлять детей выполнять несбывшиеся мечты родителей. Счастье семьи – вот откуда я взялся. Бабушка, Татьяна Чернышева, обладала очень красивым меццо-сопрано, мама – профессор Московской консерватории, ее студентами были великие басы: Александр Ведерников и Николай Гяуров. Музыка в семье была всегда, не только снаружи, но и внутри».
Он считает себя счастливчиком. Поступил в Московский архитектурный институт, там обрел друзей, да таких, что на всю жизнь. Там сложилась семья. Отец, ученый в области зоотехники, настаивал, чтобы Александр пошел в аспирантуру. Но, выбрав эту профессию, он твердо решил: – я не архитектор, пока не придумаю здание, не построю его, не пройду, по примеру деда, все круги ада авторского надзора. Выпускника Бухарестского архитектурного института, его распределили в Управление по проектированию второго, в модернистском стиле варианта Дворца Советов, который предполагалось построить на Ленинских горах. Он попал в компанию лучших зодчих, скульпторов и художников того времени во главе с энергичным Александром Власовым. Это административное здание заметно контрастировало со знаменитым иофановским Дворцом Советов с венчающей его стометровой статуей Ленина. Дворец конца 50-х был невысок, прозрачен, нес эмоциональный заряд 60-х годов, оттепели. Будь проект реализован, – уверен архитектор, – этот район Юго-Запада превратился бы в правительственный кластер. А Москва бы не имела на своем теле парализующего ее жизнь «осьминога», с министерствами и ведомствами в центре. Но Хрущев потерял интерес к Дворцу, решив вместо него построить два комбината химических удобрений.
Затем Александр Петрович ушел в мастерскую ЦНИЭП зрелищных зданий и спортивных сооружений. Спроектировал цирк в Краснодаре, вел авторский надзор, на это ушло пять лет. Получил премию Совета министров. «Это моя защита от молвы. Работая в проектном институте я долго гнобил бы свою судьбу, если бы не встреча с Олегом Швидковским, искусствоведом, человеком многогранным, обладавшим высокой степенью свободы личности, ощущавшим современную ему советскую архитектуру с иного ракурса, поскольку всегда был «вне системы». Швидковский выбрал его преемником на должность заведующего кафедрой советской архитектуры. «Это свершилось, я ушел в Архитектурный институт, к своей мечте. Правда, со значительной потерей в зарплате. Да и поначалу педагогика занимала очень много времени: знания были дилетантскими, а преподавать надо было профессионально».
Рассказывая о жизни Кудрявцева кратко, сложно не уйти в перечисление многочисленных его ипостасей. Его выбрали председателем секции московской организации Союза архитекторов СССР, в компании Борис Бархин, Иван Николаев, Леонид Павлов… – иконы архитектурной профессии. И то, чем он там решил заняться, сыграло довольно важную роль в его судьбе – ВХУТЕМАСом, знаменитой школой авангарда советской России. В 1981 году они с Андреем Некрасовым устроили выставку и провели пленум, мудро назвав его «60-лет со дня подписания В.И. Лениным декрета о ВХУТЕМАСе». Тогда еще говорить вслух о ВХУТЕМАСе было невозможно. А они напомнили, чем школа авангарда обернулась для мирового искусства, архитектуры. «Есть чем гордиться. Это был не единственный, но один из первых актов публичной реабилитации великого явления в нашей жизни, которое могла кануть в Лету. К тому же еще были живы его выпускники. Это была не только эксгумация, но и праздник».
О МАрхИ, ректором которого Кудрявцев был 20 лет, он может рассказывать часами, о том, какие удивительно талантливые люди его окружали. Считает, что работа со студентами – его самая главная ипостась. Кстати напоминает, что Архитектурный институт очень благодарен за то, что в тучные годы Московский Английский клуб поддерживал студентов. «Лет пять мы приходили в резиденцию исторического Английского клуба на Тверской, там я как-то вручал премии студентам с генерал-полковником Владимиром Рушайло. Где еще мог состояться такой дуэт?».
Работа в МАрхИ положила белый шар в его судьбе. Анатолий Полянский, возглавлявший тогда Союз архитекторов СССР, предложил стать главным редактором журнала «Архитектура СССР». Он создал издание, достойное лучших зарубежных аналогов того времени. И вновь стал героем. Следующий скачок судьбы пришелся на начало перестройки. Александр Петрович попал прямо в сердцевину этого урагана, а это, как известно, самое спокойное место. Его выбрали секретарем Союза архитекторов СССР. Надо признать, его судьба обладала большой позитивной инерцией. С 1989 по 1992 год – народный депутат СССР. «Два съезда передо мной разворачивалась невероятная оптимистическая трагедия крушения Советского союза».
В 1999 году избран президентом Российской Академии архитектуры и строительных наук, до 2014 года. И опять сошлись звезды. Призыв судьбы: Александр Кудрявцев некоторое время был двойным президентом – Академии и МАрхИ. Уникальная ситуация. А чтобы не возникало ощущения декоративности этих важных позиций, следует добавить – он автор более 150 научных работ по архитектуре. Иными словами – пережил все возможные ипостаси архитектора. Что этому способствовало? «Видимо мои человеческие качества меня выдвигали на общественные пьедесталы – контактный, не звероподобный, не волкодав».
Последняя солидная должность – с 2016 года Александр Петрович президент Национального комитета ИКОМОС (Международный совет по сохранению памятников и достопримечательных мест). Вот такая логическая цепь реинкарнации деятельности архитектора – от проектирования, причем в самом крайнем виде, как модерниста, в лидера сохранения исторической среды в ее высшей, элитарной сфере, во всемирном списке наследия ЮНЕСКО. Достигнув вершин лет своих, Александр Петрович не теряет интереса к жизни. Он продолжает размышлять о причинах депрессивности малых, исторических городов, считая в числе базовых проблем низкий уровень управления и слабую культуру сообщества. Печалится, что уходит роль главных архитекторов городов, их заменяют на чиновников, которые обязаны оформлять приказы городской администрации. И этот процесс необратим.
Ему не верится, что он достиг такого возраста. Не покидает печаль по ушедшим друзьям. Огорчает потеря универсальной мобильности. «Я уже не могу надеяться на то, что прогуляюсь по улицам Флоренции, прокачусь на вапоретто в Венеции, не говоря о греческих красотах, ландшафтах Европы, Азии. Международная архитектурная деятельность забрасывала меня в удивительные места… Но мне подарили палки для скандинавской ходьбы, я обрел очередную молодость, могу без посторонней помощи пройтись по скверу Девичьего поля, полюбоваться архитектурой Академии Фрунзе, мельниковского клуба завода «Каучук» в обрамлении золотых кленов. Природа удивительно красива сегодня, она у меня одухотворена моими предыдущими поколениями. И я с ними разговариваю, когда отмеряю скандинавской ходьбой шаги и чувствую, что я еще сохраняю физическую бодрость. Само главное – это память. Иногда она отказывает, столько в нее понапихано. Но по моему призыву эти образы, воспоминания могут снова украсить мою жизнь!»
Текст: Виктория Чеботарева
Фото из архивов юбиляра и Английского клуба
ЛЮДИ И МНЕНИЯ
Александр ШИРВИНДТ:
«Для непосвященных членов Английского клуба я должен сказать, что сегодняшний юбиляр не просто замечательный академик и наш давний соклубник. Он попутно еще и мой родственник – является троюродным братом моей супруги, тоже, вместе со мной, члена Английского клуба, Натальи Николаевны Белоусовой. В эту семью, исторически состоящую из очень хороших архитекторов, меня взяли из сострадания. В силу множества этих причин мое поздравление крайне индивидуально.
Что касается юбиляра, Саша – мой молодой товарищ. Помимо того, что он родственник, он еще и заботливый друг, и прекрасный семьянин с потрясающей, к сожалению, ушедшей от нас супругой. Поэтому моя семья, вливаясь в поток поздравлений Английского клуба, поздравляет Сашеньку. А я желаю, чтобы он прожил, вместе со мной, естественно, много-много лет, и мы праздновали, писали, говорили друг о друге хорошие слова».
Что касается юбиляра, Саша – мой молодой товарищ. Помимо того, что он родственник, он еще и заботливый друг, и прекрасный семьянин с потрясающей, к сожалению, ушедшей от нас супругой. Поэтому моя семья, вливаясь в поток поздравлений Английского клуба, поздравляет Сашеньку. А я желаю, чтобы он прожил, вместе со мной, естественно, много-много лет, и мы праздновали, писали, говорили друг о друге хорошие слова».