ИЗМЕНЯЕМОЕ НАЗВАНИЕ
| ИСТОРИЧЕСКИЕ МАТЕРИАЛЫ |
ТЕАТР ГОНЗАГО И ЮСУПОВАЛетом 1792 года с кирпичным забором дворца князя Юсупова на Фонтанке, которым был огорожен обширный дворцовый пейзажный парк, случилась неприятность. Точнее, неприятность случилась с княжеским гостем. Как ни предупреждали его, он все со всего размаха врезался лицом в забор. Попытался пройти сквозь стену! Стена была расписана под густые заросли ветвей с легкими просветами. Сделано это было так искусно, что отличить роспись от настоящих кустов не могли даже петербургские птицы, не то что слегка подпившие княжеские гости.
Не удивительно, что театральным декорациям автора этой обманки аплодировали прежде, чем на сцене появлялись актеры. Звали создателя росписи Пьетро Готтардо ди Гонзаго, а в России величали его просто – Петром Федоровичем.
Во время долгого заграничного житья князю Юсупову довелось стать восторженным свидетелем последнего взлета итальянской культуры, в том числе и культуры театральной. Если говорить точнее, то это была культура Северной Италии, Венецианской республики времен заката, «пышного потухания». Эпоха позднего барокко, переходившая к классицизму, подарила миру такие имена, как Пиранези, Каналетто, Гварди, Чимарозо, Паизиелло, Гольдони, Гоцци, Альфери…
Как и всякий итальянец или путешествующий иностранец, Юсупов восторгался спектаклями, оформленными фантастической кистью Бибиенны и его последователей. Князь стал свидетелем невероятного триумфа и другого итальянского мастера театральной живописи – Пьетро Гонзаго, чье искусство получило от благодарной публики определение «музыки для глаз».
Внук простого сапожника Готтардо, чьим именем Гонзаго подписывал все свои работы и которого очень любил, он родился в 1751, а умер в один год с Юсуповым – в 1831. Триумфы и звания главного художника знаменитых театров Ла-Скала, а потом и венецианского Ла-Фениче не спасло будущего Петра Федоровича от преследования многочисленных завистников и недоброжелателей. В самом расцвете лет Гонзаго принимает предложение Управляющего Императорскими театрами князя Юсупова занять должность главного художника театров Петербурга. Со страхом он едет в холодную Россию, приходит в восторг от раскрывшихся перед ним возможностей и остается здесь навсегда. В России Петр Федорович Гонзаго нашел не только творческое, но и личное счастье – здесь родился его единственный сын, ставший также театральным декоратором.
Мастерская Гонзаго помещалась при Эрмитажном театре. Его декорациям зрители аплодировали еще до начала действия. Казалось, был успех, но художнику хотелось больше. Он понимал, что театральная живопись подобна мотыльку – облетит краска, и декорации перепишут заново. Он чувствовал в себе силы архитектора. Гонзага много работал в Павловске у близкой приятельницы князя Юсупова – вдовствующей императрицы Марии Федоровны. Скорее всего, Юсупов и пристроил его к этим работам. Гонзага создал в Павловском парке участки, которые признаны шедеврами садово-паркового искусства.
С архитектурой же не все ладилось. Точнее, не ладилось ничего – в Петербурге и без Петра Федоровича было достаточно гениальных зодчих. Тогда на выручку пришел все тот же князь Юсупов. Он заказал Гонзага проект и перемены декораций для своего крепостного театра в подмосковном имении Архангельское. Существует мнение, что Гонзага так и не смог увидеть свой проект уже в готовом виде. Он осуществлялся строительством несколькими московскими зодчими. Однако и без авторского надзора удалось построить подлинную жемчужину театральной архитектуры.
Скромные внешние формы здания и зал в виде античного амфитеатра, полный не только гармонии, но и обладающий великолепной акустикой. Этого не могли в те времена достичь самые лучшие зодчие. Даже строитель Большого театра О.И. Бове, которому Юсупов тоже покровительствовал и который, по некоторым сведениям, принимал участие в надзоре за строительством театра в Архангельском, не смог создать приличной акустике в Большом – главном московском театре.
Для Архангельского Гонзаго написал серию из 12 перемен декораций и занавес. Это был уникальный художественный ансамбль, сохранившийся до нашего времени только в Архангельском.
Театр посещали все именитые гости усадьбы. Для них давались представления по типу дивертисментов. На рубеже 20 века в театре устраивались концерты. По некоторым сведениям, в них принимал участие даже Ф.И. Шаляпин.
В советское время театр Гонзаго пострадал от пленных немцев, которые работали в санатории Красной Армии, располагавшемся в Архангельском; они повредили часть уникальных декораций. Здание театра с годами ветшало, нуждалось в срочной реставрации. Только в последние годы удалось осуществить ряд противоаварийных мероприятий, которые позволят уникальному театральному комплексу существовать и активно использоваться по своему прямому назначению еще не один десяток лет. В этом, а равно и в начале новой творческой жизни театра Гонзаго принимает участие и попечительский совет музея-усадьбы «Архангельское», созданный Московским Английским клубом, членом которого князь Николай Борисович Юсупов был почти полвека.
А.Буторов.
|
