ИЗМЕНЯЕМОЕ НАЗВАНИЕ
Многое объясняет предыстория возникновения выставки. Пушкинский музей работал над экспозицией вместе с лондонской Национальной галереей с 2020 года. Международная серия выставок «После импрессионизма: изобретение современного искусства» должна была рассказать, как французские художники влияли на своих современников, живописцев в России, Германии, Австрии, Испании и прочих странах. Когда, по понятным причинам, стало ясно, что крупный международный проект не получится, Пушкинский музей придумал свой вариант экспозиции. Устроители выставки собрали картины этого периода из Третьяковской галереи, Русского музея в Санкт-Петербурге, Эрмитажа и 15 музеев страны и частных коллекций. Кстати, весь этот цвет искусства импрессионизма и постимпрессионизма, оказался в России благодаря прозорливости и художественной жадности таких коллекционеров, как Сергей Щукин и Иван Морозов, подхвативший увлечение своего брата Михаила. Благодаря меценатам получали поддержку и отечественные художники Михаил Врубель, Валентин Серов, Константин Коровин. Интересно было не просто рассматривать картины, а вслед за увлеченными специалистами музея проследить где-то тонкую связь-влияние, а где-то и прямое подражание импрессионистам. Для затравки в начало выставки рядом с известнейшим «Завтраком на траве» Клода Моне устроители поместили небольшую картину Ильи Репина «На дерновой скамье». Лето, солнечные блики, безмятежный отдых. В компании французов и Ван Гога оказались полотна Ильи Репина, Ивана Крамского, Василия Перова, Василия Поленова, Виктор Васнецова, Валентина Серова, Петра Кончаловского… И это соседство позволило увидеть творчество живописцев с иной стороны. Подметить, как работы европейских и русских художников между собой перекликаются. Как монументалист, символист Пюви де Шаванн повлиял не только на соотечественников, но и на Виктора Борисова-Мусатова, Михаила Нестерова. И импрессионисты, и передвижники, по-своему пытались уйти от академического искусства, приторного салонного стиля, искали свои методы отразить живую жизнь, передать свои ощущения. Да и, в конце концов, «отличники» не зря свои пенсионерские отпуска проводили в Париже, который был центром, где рождалось новое искусство, новый художественный язык. Русские художники – без особого успеха – также берутся изображать Париж. Поль Сезанн научил русских авторов пониманию значения цвета и абстракции, Пабло Пикассо показал новые способы работы с пространством, итальянские футуристы предложили обоснование новой эстетики: красота – в скорости, в движении, в прогрессе. В области пленэрной живописи проявляют себя Виктор Борисов-Мусатов. Роберт Фальк, Наталия Гончарова, Давид Бурлюк. Казимир Малевич подражают художникам, писавшим в пуантилистской манере. А потом «последователи» сами «двинулись к свету», к экспериментам с передачей цвета. Это была ступенька к переходу к своему, ни на кого не похожему языку художественного письма. И вот уже отечественные художники, подражая, поражают своей смелостью. Какая роскошная «Кацапская Венера» (из Нижегородского музея) получилась у будущего «лучиста» Михаила Ларионова. Причем, как выяснилось, художник не ограничился только одной «Венерой». У него их несколько. Рядом с известными натюрмортами Сезанна: «стол с фруктами» Гончаровой, Ларионова. Эти же авторы в других залах – уже последователи кубизма Пикассо и Брака. «Лучистый пейзаж» Ларионова расползается на цветовые пятна. Странные фигуры проявляются в «Композиции» Василия Кандинского. Режут глаз яркие коллажи Ольги Розановой. Малевич, преодолев кубизм, создает свой супрематизм. Василий Кандинский – абстракционизм, Владимир Татлин – конструктивизм… Ну, а то, какое, в свою очередь, мощное влияние оказало движение русского авангардизма на европейскую и мировую художественную культуру – это уже совсем другой разговор. Об этом и о многом другом по окончании экскурсии, за дружеским ужином соклубники поговорили в ресторане «Pinzeria by Bontempi». Текст: Виктория Чеботарева Фото участников встречи 
|
